«Именно русская революция, и ее кульминация в большевизме позволили, наконец, выполнить реформационную миссию уже не только в отношении светской культуры, поля деятельности интеллигенции, но всего российского общества, снизу доверху.
Тот протестантский элемент, который прививался на теле России со времен Петра как нечто инородное и искусственное, должен был рано или поздно прорасти российской самобытностью: от народничества русской интеллигенции и культуры XIX в. к массовому народному движению реформационного типа, возглавляемому партией большевиков, далеко не самой радикальной партией России.
Таким образом, чтобы понять гуманистическую сущность русской революции, необходимо обратиться к логике реформационного процесса русской культуры, которая восходит к петровским реформам и становлению особого духовного ордена русской интеллигенции.»
— Диалоги о русской революции, народном единстве и государственных праздниках современной России. Учебное пособие по курсам «Отечественная история» и «Политология», 2006 год. Автор Владимир Жукоцкий.
«В известном смысле, марксизм, как историческая философия, завершает диалектику протестантской мысли. Реформация началась с испуга пред человеком, отчаяния пред его немочью и ничтожеством, со страшливой переоценки Божией мощи. И во внутреннем своем раскрытии она обернулась и изошла мирским, безбожным и богоборческим гуманизмом. В протестантских кругозорах совершенно исчезала и исключалась человеческая свобода, но именно поэтому человек оказывался неким медиумом необоримой благодати. Все человеческие действия относились за счет Божией воли и силы. Судьбы мира и истории оказывались путем Божиим, путем Божия самооткровения и самоосуществления. В мире и в человеке Бог впервые становился самим собою. Гегель раскрыл эту тайну протестантизма, и Фейербах договорил ее до конца. В протестантских пределах из этого необоримого фатализма, из этого пленения личности в тенетах хитрого рока, «хитрого разума», оставался единственный выход, — в формальный субъективизм кантианского типа, разлагающий историческую объективность, угрожающий безвольным ригоризмом уединенного суждения и оценки.
Евразийцы на слово поверили, что от этого сектантского и рассудочного индивидуализма с его атомистическим распадом единственное спасение можно найти в «объективном идеализме», вовлекающем идеальные начала в объективный мировой процесс настолько, что стирается и теряет всякий смысл грань между «должным» и «сущим». Ибо «должное» определяется очередным превращением «сущего». Евразийцы запутались в диалектике «европейской» философии, они сами себя завели в тупики протестантизма. Евразийская историософия не перегорела, не очистилась в животворном искусе церковного опыта и раздумья. Она всецело замкнута в порочном круге реформационного оскудения. И евразийцы повторяют и оживляют запоздалые и устарелые грезы ими же обличаемого «еретического Запада». В евразийском восприятии загадка народного лица, загадка народной стихии, заслоняет великую и жуткую тайну народного призвания. Лицо и призвание, они не совпадают, и не всегда по первому возможно разгадать второе. И не только тогда, когда под народным лицом мы разумеем эмпирический облик народа, снятый и запечатленный в том или другом возрасте его исторического существования, но даже и тогда, если в синтетической интуиции мы учтем всю живую совокупность естественных сил и возможностей «народного духа». Ибо народное призвание не исчерпывается самоосуществлением естественного и своеобразного лица.»
— Евразийский соблазн, 1928 год. Автор прот. Георгий Флоровский.
«СОЦИАЛЬНОЕ ЕВАНГЕЛИЕ — американское протестантское движение начала ХХ в., ратовавшее за активное участие христиан в решении социальных проблем. Отождествление Царства Божия с социальным порядком, с "царством земным", создаваемым молодой, энергичной и перспективной американской нацией. Откровение Божие здесь подано как средство социального примирения, любовь к Богу и ближнему - как образец построения братских социальных отношений, а спасение Христово - как источник социальных преобразований. Основные представители: В.Глэдден, У.Раушенбах, С.Мэтьюз. Для последнего религия - социальное поведение, субъекты которого рассчитывают на помощь сверхчеловеческой силы космического Духа, поэтому Бог - не метафизический Абсолют, а зависит от социальных изменений: "Смысл слова "Бог" определяется в ходе истории его использования в религиозном поведении". Это превращало Бога в условную реальность, связываемую с человеческими идеалами, космосом и социальными задачами. Сторонники "социального евангелия" отрицали неотмирность христианства. Конфликт Церкви и "мира сего" они считали уместным в древние времена Римской империи, когда не было смысла заниматься социальной пропагандой и организовывать политические движения, но потерявшим значение при созидании христианской цивилизации. Отождествление Царства Божия с "градом мирским", однако, в Евангелии отвергается.»
— Краткий религиозно-философский словарь, 2013 год. Автор Леонид Василенко.
«Чем больше я читаю о битвах социалистов девятнадцатого века, тем больше связей я нахожу между радикалами протестантами начала девятнадцатого века и радикалами социалистами конца этого века. Возможно, нам стоит ... начинать лекции о подъёме марксизма с якобинцев, анабаптистов и других так называемых "протестантов-отступников" своего времени.»
— Karl Marx as a Radical Protestant Infidel? 2013 год. Автор Janine Giordano Drake.
[Очень интересная тема, к сожалению, плохо освещаемая. Марксизм, евразийство и протестантизм редко рассматриваются сегодня в едином контексте, тем более в философо-богословском. Я всё более убеждаюсь, что критика марксизма-ленинизма без критики евразийства русской эмиграции и протестантских реформ Петра I — поверхностна, тем более, если ограничивается только экономическими, национальными или ещё какими бы то ни было узкими аспектами.
Можно считать это небольшим комментарием для себя к книжке Сергея Волкова «Почему РФ — не Россия». Несмотря на монументальность аргументации историка, остаётся впечатление, что чего-то всё-таки не хватает. Теперь, кажется, я понял, чего именно.]
На фото — Георгий Флоровский, один из основателей и в то же время первых основательных критиков евразийства.
